Минская группа ОБСЕ в целом начала обращаться к механизмам соблюдения режима перемирия уже с момента предложения Мадридских или Базовых принципов. То есть уже с 2006-2007гг. в оборот были введены данные Базовые принципы, которые, как известно, предусматривают урегулирование конфликта на основе 3 положений и 6 элементов. Также началась стадия подготовки платформ. Это гуманитарные связи друг с другом, предложения об отводе снайперов, а также уже с 2011 года в оборот вошел вопрос внедрения механизмов расследования ОБСЕ.  

Впервые в публичном дискурсе он оказался 5 марта 2011 года – в совместном заявлении, озвученном по итогам трехсторонней встречи президентов Армении, России и Азербайджана в Сочи. В нем отмечались несколько пунктов, в том числе необходимость внедрения механизмов расследования для контроля нарушений режима перемирия. И сразу после этого, 9 марта, в заявлении сопредседателей Минской группы ОБСЕ вновь была подчеркнута необходимость применения механизмов расследования. Впоследствии было множество заявлений на уровне сопредседателей МГ ОБСЕ, а также еще одна трехсторонняя встреча президентов Армении, России и России в 2012 году.   

Во всех этих заявлениях отмечается в основном следующая мысль, если процитировать заявление сопредседателей Минской группы ОБСЕ: «Каждая из сторон в ходе нарушений режима прекращения огня обвиняет противоположную, и у нас как у посредников нет никаких механизмов, которые позволили бы понять, кто из них на самом деле первым нарушил перемирие. Именно по этой причине необходимо внедрить механизмы независимого расследования».

Это идея, которая сопредседателями МГ ОБСЕ была заложена в основу и которой они обосновывали свое требование: пока нет нейтральных механизмов регистрации нарушений перемирия, каждая из сторон может прибегать к таким действиям, но так и не будет возможности установить инициатора, каждая сторона будет настаивать на своей версии. Полноценного представления об этих механизмах пока нет, поскольку в основном отмечалась необходимость их внедрения, но не давалось их описания, поскольку данный вопрос на протяжении всех этих лет еще должен был обсуждаться с участием сторон для достижения окончательного согласия. В отличие от предложенных прежде механизмов, здесь – с учетом уже новых технических возможностей – есть один пункт, о котором известно. Это фиксирующее оборудование.  То есть такие устройства, которые фиксировали бы, какая именно из сторон нарушила перемирие.

Грубо говоря, если прежде необходимо было размещение миротворцев, чтобы люди фиксировали нарушения режима перемирия, то сейчас возможно, предположим, размещение видеокамер вдоль всей линии соприкосновения, которые будут снимать 24 часа в сутки, а просмотр записей позволит судить, какая из сторон допустила нарушение. И у посредников, естественно, будет механизм контроля в отношении записывающих устройств, чтобы стороны не могли их подвергать изменениям. 

Это основной механизм, ключевая идея, которая лежит в основе. Даже до 2016 года азербайджанская сторона несколько раз заявляла, что они не согласны на внедрение этих механизмов. Если вспомнить заявление главы МИД Азербайджана Эльмара Мамедъярова от 2011 года  и интервью азербайджанскому государственному информагентству, то увидим тот же пункт, что был в 1994-1995 годах: азербайджанская сторона утверждает, что любой вариант урегулирования должен быть комплексным, в соответствии с их представлениями. Они не согласны на соблюдение перемирия без исполнения своих требований – «вывод войск, сдача территорий» и т.п. Поэтому их логика уже диктует мысль, что соблюдение режима перемирия или внедрение нейтральных механизмов удалит их от желанного варианта решения вопроса. Ведь если нет нарушений, то конфликт начинает замораживаться. Это исходит из их заявлений. И замораживание конфликта предполагает отсутствие у них каких бы то ни было механизмов воздействия на переговорный процесс.

Уже после апрельский военных действий 2016 года вопрос внедрения механизмов расследования ОБСЕ вышел на новый уровень. По итогам встречи 16 мая в Вене президентов Армении, Азербайджана и сопредседателей МГ ОБСЕ было распространено совместное заявление, авторами которого выступили не сопредседатели, а главы внешнеполитических ведомств этих стран – министры иностранных дел Франции, Российской Федерации и госсекретарь США. В совместном заявлении этих трех деятелей отмечалось, что президенты Армении и Азербайджана достигли договоренности вокруг внедрения механизмов расследования. За этим последовала уже встреча в июне в Санкт-Петербурге президентов Армении, Азербайджана и России. Здесь также была отсылка к венским договоренностям, то есть стороны согласились на их реализацию.           

Однако, несмотря на это, в том же году президент Азербайджана отказался от этих договоренностей. То есть заявил, что такой договоренности достигнуто не было. Глава МИД Азербайджана в нескольких заявлениях также отметил, что эта договоренность не носит первоочередного  характера. Соблюдение режима перемирия для них не является приоритетом.

Фактически, логика азербайджанской стороны, которая отражается также в последнем заявлении главы МИД Азербайджана от июня 2019 года, заключается в следующем: соблюдение или несоблюдение перемирия не имеет никакого воздействия на переговорный процесс. Это утверждение азербайджанской стороны. То есть азербайджанская сторона отказывается от внедрения механизмов соблюдения перемирия, утверждая, что даже в случае активных нарушений режима прекращения огня результат в переговорном процессе может быть достигнут. В качестве доказательства они делают отсылку к переговорам 2009-2012 годов, к тому факту, что «переговоры ведь велись на основании Базовых принципов».

Но, конечно, слабым пунктом этих заявлений и позиции является следующее: да, переговоры велись, но они ни к какому результату не привели, поскольку до сих пор не реализован первый этап – подготовка платформы. Это положение также можно связать с договоренностью о «подготовке народов к миру», которая была достигнута в 2019 году в Париже на уровне глав МИД. И в этом случае можно приблизительно сформулировать следующее: «Как можно добиться подготовки народов к миру, если на границе наблюдаются нарушения перемирия и есть жертвы с обеих сторон?» То есть эти положения логически противоречат друг другу.   

Единственным пунктом, на который азербайджанская сторона до сих пор дала согласие, является увеличение штата офиса Личного представителя Действующего председателя ОБСЕ. Мы уже отмечали, что единственным механизмом контроля нарушений режима перемирия, служит мониторинг ОБСЕ. Число сотрудников, осуществляющих мониторинг, за последние два года, если не ошибаюсь, достигло 14. Даже если количество достигнет ста, это все равно никогда не сможет стать полноценным механизмом контроля соблюдения режима перемирия, поскольку лица, осуществляющие мониторинг, не находятся на линии соприкосновения 24 часа в сутки. 

Фактически, изучив все это, можно констатировать следующий промежуточный итог: с 1994 года по сей день азербайджанская сторона отказывается от различных предложений касательно установления контроля режима перемирия, выстраивая свою политику вокруг следующего – соблюдение режима прекращения огня не выгодно с точки зрения той политики, которую ведет Азербайджан. Армения, как подчеркивают страны-сопредседатели МГ ОБСЕ, всегда выступала за внедрение этих механизмов, точно так же поддерживал это предложение Нагорный Карабах, единственной возражающей стороной был Азербайджан. И в таком случае единственным выводом служит то, что соблюдение перемирия преимущественно невыгодно азербайджанской стороне.